Глава 5. Из юности в зрелость. - Книги - Мои истоки и Прощание с прошлым

ГЛАВА ПЯТАЯ

ИЗ ЮНОСТИ - В ЗРЕЛОСТЬ

                                           Юность - это дар природы,
                                                         а зрелость - произведение искусства.

                                                                                                        Г.Канин

РУССКИЕ НЕМЦЫ В ТОМСКЕ

     Через две недели я уехал в Томск. Устроился в общежитии. В научной библиотеке университета готовился к вступительным экзаменам. В это время там была организована выставка книг и журналов на русском и немецком языках под названием: "роль немцев в истории Томска", посвящённая приезду в Томский университет гостей из ГДР - из Берлинского университета им. Гумбольдта.
     А связь Томска с российскими немцами была тесной. Вот имена этих немцев.
Это профессора с мировой известностью: физик и первый ректор Томского императорского университета Николай Александрович Гезехус; лингвист Андрей Петрович Дульзон и его сын электроэнергетик Альфред Андреевич Дульзон; зоолог Герман Эдуардович Иоганзен и его сын биолог Бодо Германович Иоганзен; радиофизики Владимир Николаевич Кессених и Ганс Георгиевич Бэрвальд; химик Фридрих Карлович Крюгер; математик Фридрих Максимилианович Нетер; математик Фёдор Эдуардович Молин и его дочь филолог Элиза Фёдоровна Молина; микрохирург Владимир Фёдорович Байтингер и многие другие.
Кстати, в настоящее время ректором Томского государственного университета является физик: выпускник Томского университета 1971 года - немец Георгий Владимирович Майер.
     С 1991 года бессменно по настоящее время губернатором Томской области является немец Виктор Мельхиорович Кресс.

     Есть в Томске место, которое горожане называют "европейским кварталом". Это комплекс зданий бывшего Технологического института, сейчас - Политехнического университета, построенный по образцу лучших учебных заведений Европы. Автором проектов трёх его корпусов - главного, физического и химического - был академик архитектуры Министерства народного просвещения Роберт Робертович Марфельд. Родился он в 1852 году в Германии, там же - в Карлсруэ - окончил свою первую высшую школу. Затем обучался в Вене, а свой третий диплом получил от Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге. Для строительства Технологического института в 1896 году в Томск специально пригласили гражданского инженера и архитектора Фортуната Фердинандовича Гута. Величественность и монументальность, строгость и простота зданий, спроектированных Марфельдом, наличие в них совершенных даже по нынешним меркам систем отопления, канализации, водопровода, вентиляции, освещения, уровень благоустройства прилегающей территории, видимо, по-настоящему вдохновляли Гута - все три корпуса были построены в рекордные сроки, за шесть лет.

* * *

      В этом политехническом университете учился с 1981 по 1986 год наш старший сын Эдик, а с 1985 по 1992 год и Володя, с двухлетним перерывом (служба в Советской Армии).
     Многие выпускники ТПИ стали крупными специалистами в разных областях промышленности и науки. Большинство выпускников теплоэнергетического ф-та (ТЭФ) направлялись на работу в закрытый город Томск-7 (ныне закрытый город Северск, 110 тысяч жителей). Город является научным центром атомной энергетики и производства ядерного топлива. Здесь был создан первый в СССР двухцелевой реактор ЭИ-2 для выработки электроэнергии и получения оружейного плутония.
Летом 2009 года наш сын Вова с женой Олей ездили в отпуск к Олиным родственникам в Сибирь - в Барнаул. Оттуда поехали в Томск на встречу с однокурсниками. Они рассказали, что Томск не узнать. Настолько он похорошел за период с 1992 года, когда они оттуда уехали.

* * *

году. Это было первое пятиэтажное здание в Томске и прозвали его "пятихатка". Это как раз то общежитие на улице Никитина, в котором я прожил больше года.
Константин Андреевич был автором крупнейших сооружений своего времени, законодателем архитектурной моды для нескольких поколений. Достаточно сказать, что по его проекту возведен храм Христа Спасителя, Большой Кремлевский дворец и Оружейная палата в Москве, пристань со сфинксами на Неве и Введенский собор в Санкт-Петербурге.

Я СТУДЕНТ УНИВЕРСИТЕТА

     Вступительные экзамены в университет сдал я на отлично и был зачислен студентом на механико-математический факультет в группу теоретической механики.
Итак, у меня началась студенческая жизнь. Жил я в общежитии ("пятихатке") на углу улиц Никитина и Крылова. В комнате нас было пять человек. Все они были из других групп или с других курсов.
     Ни с кем из них я не смог подружиться. Некоторые относились ко мне высокомерно, другие просто равнодушно, не замечая меня. Я старался не реагировать на такое отношение и понимал, что не только мои физические недостатки были причиной этого, но и моё безденежье. Тем не менее я не чувствовал себя обиженным и каждый раз в беседах и спорах на разные темы доказывал своё преимущество в моих познаниях жизни, потому что прошёл её школу.
     Люди с физическими недостатками более яростны в любви и ненависти ("Любить - так любить, стрелять - так стрелять...") и часто гораздо мудрее их здоровых сверстников. Я к тому времени уже научился преодолевать: жизненные препятствия, личные проблемы, страхи, боль, мучительную неуверенность в себе, чувство вины и психологические травмы. Я научился стойкости. И уже не боялся одиночества. А мой главный психологический козырь заключался в том, что я был любим умной, высокодуховной девушкой.
     Мои сокурсники почти все были из семей высокопоставленных чиновников. Один из них с еврейской фамилией (её я уже не помню) был сыном первого секретаря Горно-Алтайской автономной области. Второй - сын директора Барнаульского меланжевого комбината, третий - сын директрисы школы в Барнауле. Все трое "сдавали" вступительные экзамены в Барнауле в школе, где директрисой была мать третьего. Там же познакомились и поэтому вместе поселились в одной комнате.
Деньги они не считали. Стипендию спускали за один вечер в ресторане с шикарными девчатами с нашего же курса.
     Моими денежными средствами была стипендия 22 рубля в месяц. Из них 2 рубля - стоимость общежития. Этого едва хватало на скромное пропитание. К примеру, бифштекс (не ресторанный, а студенческий стоил 70 коп), котлета с гороховым гарниром стоила 50 коп. Питался я, как и год тому назад, манной, пшённой или гречневой кашей плюс чай, стоимость которых составляла от 10 до 20 коп.
     Я рассчитывал свой рацион из расчёта 50-60 коп в день. Столовая, в которой я питался, находилась у нас в общежитии в полуподвальном помещении. Это было для меня благо. Далеко не ходить.
    В октябре, сидя за одним столом в столовой общежития, я познакомился с необычным, на мой взгляд, парнем. Звали его Юрий Веснин. Он выглядел очень печальным. Мы разговорились. Он коротко рассказал, что он студент мехмата. Окончил второй курс. В настоящее время находится в академическом отпуске в связи с болезнью. Из-за скуки дома приехал, чтобы посещать лекции. Полтора месяца прожил нелегально в общежитии у своего бывшего однокурсника, но соседи "попросили" его из комнаты. "И так, мол, тесно!"
    Я предложил ему перейти в мою комнату, и мы посмотрим на реакцию моих соседей.
Виктор на глазах ожил, и в тот же день принёс свой чемоданчик и поставил под мою кровать. Мы с ним спали "валетом" на моей кровати. Я не замечал никаких неудобств. О себе он рассказал, что родители живут в глухой деревушке на севере Томской области и, что он лишь с третьей попытки из-за сочинения поступил в университет. Был он на три года старше меня, что не помешало нам крепко подружиться. Позже я узнал, что он от усердной учёбы тихо свихнулся. Пробыл в психбольнице несколько месяцев, после чего благополучно пришёл в себя. Но в течение года заниматься математикой ему было категорически запрещено.
Такие случаи были не единичными на нашем факультете.
     В моё дежурство по комнате Юра мыл вместо меня полы, протирал пыль, стирал мои вещи в прачечной, которая находилась довольно далеко - в общежитии филологического факультета. И постоянно занимался в университетской научной библиотеке. Жил на скудные гроши, которые ему присылали родители. Он был очень одарённым и умным парнем. В нём я нашёл товарища и единомышленника.
Так мы с ним и проспали на одной кровати всю зиму, а весной он уехал домой, чтобы осенью продолжить учёбу.

* * *

     В один из дней 1970 года был я в командировке в городском узле связи города Каратау. Занимался настройкой 12-ти канальной системой уплотнения междугородней связи. Вдруг в окошке между коммутаторным залом и комнатой, где находились переговорные кабины, я отчётливо услышал очень знакомый голос, обращённый к старшей телефонистке:
     - У меня переговоры с Томском в 19 часов. Я обернулся и увидел просунутое в окошко лицо. Кого бы вы подумали? Юрия Веснина.
Когда это лицо исчезло в окне, я незаметно перешёл в переговорную комнату, сзади подошёл к нему и стукнул рукой по плечу. Он от неожиданности вздрогнул, обернулся и… не сразу меня узнал.
     - Ах, ты бродяга, своих не узнаёшь? - воскликнул я.
     - Андрей?!!! Ты откуда здесь взялся?
Мы обнялись. Сели. И начались расспросы, пока его не пригласили в переговорную кабину. После переговоров пошли к нему домой. Жил он с семьёй в самом центре Каратау в 200-х метрах от узла связи.
     Судьба его сложилась благоприятно. Он успешно закончил ТГУ. Учился в аспирантуре. Защитил кандидатскую диссертацию. Во время нашей встречи был заведующим кафедрой высшей математики в Каратауском филиале Казахского политехнического института.
После нашей первой встречи, будучи в командировках в Каратау, я частенько бывал у него.
Вот т-а-к вот - мир тесен. И пути господни неисповедимы.

     Частым гостем у меня в общежитии был мой бывший одноклассник из Ельцовки Виктор Шмырёв. Он был курсантом Томского ракетного училища, которое находилось напротив моего общежития и занимало целый квартал (ул. Крылова - ул. Никитина - ул. Гоголя - пер. Плеханова). Училище по всему периметру было обнесено высоким забором с натянутой сверху колючей проволокой.
     В августе 1965 года на базе ракетного училища было создано Томское высшее военное командное училище связи. Закрыто училище было в 1999 году. Поводом для закрытия стала трагедия, произошедшая 17 июля 1997 года, когда в результате обрушения перекрытий одного из зданий погибло 12 курсантов, 54 получили ранения. В результате проведённого расследования выяснилось, что обрушение произошло из-за строительного брака, допущенного при строительстве здания в 1952-1953 годах солдатами стройбата.
     В настоящее время на этой территории находится военно-медицинский институт.
После моего отъезда в Ташкент я с Виктором не встречался. Лишь в 2009 году через сайт "Одноклассники" по просьбе Витиной сестры Гали на мою страницу зашла её дочь, с просьбой, если у меня есть какие-нибудь фотографии Вити, передать их ей по электронной почте. Она написала, что у Гали никого из родственников не осталось. Родители умерли ещё в семидесятых годах. А Витиных фотографий у неё почти нет.
     Виктор служил на Украине в звании подполковника и в 1980 году умер. На мой вопрос об обстоятельствах смерти она замялась и сказала, что якобы об этом ничего неизвестно. С семьёй Виктора у них никаких контактов не было. Я понял так, что это была какая-то семейная драма.
По электронной почте я отослал ей школьную фотографию и пару любительских фотографий, сделанных в моём общежитии.

     Летом 1987 года мы с Людой и дедушкой Алёшей (моим тестем) ездили на нашем верном "Москвиче" из Джамбула в Томск на свадьбу старшего сына Эдика. Мы объездили город. Побывали в университете, заходили в моё бывшее общежитие, там в то время уже было общежитие и квартиры для профессоров и преподавателей университета.

ТОМСКОЕ ЖИТЬЁ - БЫТЬЁ

    В конце 1961 вышло постановление о том, что инвалиды детства (к этой категории я принадлежал), могут получать пенсию при условии двух лет рабочего стажа. У меня был по документам такой стаж. Когда я был в последний раз в Ельцовке, я попросил кинотехника, которому я помогал, учась в десятом классе, чтобы он в районном отделе культуры взял на моё имя справку, что я работал помощником киномеханика общей продолжительностью полтора года. Он в тот же день отдал мне эту справку со словами:
    - Ты не смущайся, ты ведь действительно был мне хорошим помощником.
И была у меня трудовая книжка от сельпо со стажем 8 месяцев.
    С этими документами я пошёл в томский горсобес. Они направили меня на медицинскую комиссию, которая определила мне вторую группу инвалидности. Инвалиды второй группы считаются нетрудоспособными.
    В собесе мне начислили пенсию 23 руб. 50 коп. И с первого января 1962 года я начал её получать. Это было для меня большое подспорье.

    Зимой ходил я в обычной деревенской стёганой телогрейке. Тогда у молодёжи модны были пальто и полупальто с меховыми воротниками и "москвички" с множеством карманов и шалевым цигейковым воротником и высокие меховые шапки-ушанки. Шапки-ушанки носили даже девушки и женщины. Это был предел моих мечтаний, которые, увы, не сбылись.
    Я неплохо справился с зачётами и экзаменами за первый семестр, хотя это стоило мне больших усилий. Не нравились мне эти сухие дисциплины. Я продолжал мечтать о радиотехническом образовании.
    Зимой приезжала ко мне в Томск Люда. Она послала мне телеграмму, которую я не получил. Поэтому ей самой пришлось меня разыскивать. Её внезапное появление у меня в комнате вызвало такую радость, что я не знал смеяться мне или плакать. Пришла она ко мне с однокурсником Гены Бонарёва, нашего одноклассника, учившегося в Томском топографическом техникуме. Мы этого товарища отправили домой, а сами стали думать, где нам ночь коротать. Пошли в ближайшую гостиницу и попросили одноместную комнату. Дежурная посмотрела наши студенческие билеты, загадочно улыбнулась и повела нас в комнату, где мы прожили два или три дня.
    Я показал Люде зимний Томск. Бродили по университетской роще с заснеженными елями, кедрами и соснами. Впечатлений было много. И Томск стал мне казаться не таким чужим. Но всему приходит конец и особенно быстро в счастливые минуты.
Люда уехала, и опять стало грустно, печально и пусто.

    Ближе к весне 1962 года я прочитал статью в журнале "Наука и жизнь" о том, что в Ташкентской университетской клинике проводятся уникальные операции на органах движения. Я загорелся идеей поехать в Ташкент.
Весной, когда пригрело солнышко, опять стало мне очень тоскливо. Я прямо с лекции поехал на вокзал и отправился в Барнаул, предварительно послав телеграмму Люде. " Ищи меня завтра в гостинице "Водная".
    Гостиница "Водная" - дом колхозника, что на берегу Оби около речной пристани. Там за ночлег брали копейки, но и в одной комнате ночевали по 10 человек. Люда сразу после занятий, прибежала ко мне радостная, раскрасневшаяся с большим тортом. Сосед по кровати по этому поводу с философским видом произнёс:
- Вишь, как нашего брата хорошие жёнки обихаживають! Такую жинку и поциловать приятно! А ежели бы, ишо бутылку бы притащила, то о-хо-хо!!!
День побыли вместе, а на следующее утро я уехал обратно в Томск.

ПРОФЕССОР АРАВИЙСКАЯ

     Самым любимым профессором по математическому анализу в университете была "бабушка Толя". Именно ей старались сдавать экзамены студенты. Она была всегда благодушно настроена. И даже когда она ставила неуд, на неё нельзя было обидеться.
    Евстолия Николаевна Аравийская ученица знаменитого немца - профессора математики Фёдора Эдуардовича Молина в 1921 году получила диплом об окончании физико-математического факультета Томского университета. Это был первый выпуск физмата. Ф. Э. Молин предложил ей остаться на кафедре для работы и подготовки к профессорскому званию. С этого времени она стала читать лекции студентам университета и технологического института (ныне политехнического университета). Во время моего студенчества ей было 63- 64 года. Умная, добрая бабушка. 50 лет читала она лекции в Томском университете. Через её лекции прошли сотни кандидатов и докторов физико-математических наук. Умерла в 1993 году в возрасте 95 лет.
От её имени с любовью написано студентом - математиком:

"Если вдруг вы попадете
В мир гипербол и корней,
Синусов и степеней,
Тангенс сразу не найдете,
О параболу споткнетесь,
Логарифмом ушибётесь,
Интеграл вас в плен возьмет -
Я спасу от всех невзгод".

* * *

    Я сделаю небольшое отступление.
Когда я во время летней сессии сидел перед бабушкой Аравийской и готовился к сдаче экзамена по математическому анализу, внезапно в аудиторию влетел молодой человек в штормовке с могучей чёрной бородой и копной волос на голове. Поздоровался со всеми, подскочил к Евстолии Николаевне, обнял её. Она радостно похлопывала его по плечу. Потом усадила рядом с собой и попросила:
    - Ну, рассказывай!
Голос его мне был знакомым, но с такой бородой я никого не знал.

В. Г. ФАСТ

     Гость стал рассказывать. Да так живо, так захватывающе, что я перестал писать в своих черновиках, и стал его внимательно слушать. Как я понял, был он более месяца в экспедиции в месте падения Тунгусского метеорита. Как я позже узнал, это был ученик Евстолии Николаевны - аспирант механико-математического факультета Вильгельм Генрихович Фаст. Он в первом семестре вёл в моей группе практические занятия по матанализу. Тогда я гордился тем, что среди преподавателей русских и евреев затесался один немец. Тогда он был без бороды и стандартно пострижен.
    Он был одним из активных участников команды романтиков - искателей Тунгусского метеорита КСЭ (Комплексная Самодеятельная Экспедиция), созданной в 1959 году группой аспирантов и студентов Томского Университета. Уже через год КСЭ была небывалой по численности и состояла более чем из семидесяти человек со всего Советского Союза. Кстати, членом КСЭ был и космонавт Георгий Михайлович Гречко.

     Вильгельм Фаст был участником многих экспедиций и крупнейшим специалистом по изучению и математическому моделированию вывала леса в месте падения "Тунгусского метеорита".
    Во времена правления Ю.В.Андропова Вильгельм Генрихович Фаст (1936-2005), профессор математики Томского университета, решением суда был уволен из университета за религиозную (менонит) и правозащитную деятельность и должен был 6 лет проработать дворником. (Как в 1960 годах в Китае - принудительное трудовое перевоспитание).
    После 1993 года В.Г. Фаст более десяти лет успешно и с удовольствием исполнял обязанности председателя областной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Он познакомился и общался с А. Солженицыным и был одним из людей, кто реально определял нравственный климат в регионе. В.Г.Фаст был депутатом Томской городской думы.

* * *

     Я отвлекусь немного от основной темы, чтобы рассказать своим потомкам (если они вообще будут и смогут читать по-русски) о крупнейшем астрономическом феномене, "катастрофе", произошедшей в наше время на Земле.
     Итак, рано утром 30 июня 1908 года в бассейне реки Подкаменная Тунгуска произошло явление, известное под названием "Тунгусский метеорит". На огромной территории Восточной Сибири люди увидели пролёт огненного тела, который завершился взрывом, равноценным тысяче Хиросимских бомб. Ударная волна вызвала огромные разрушения в тунгусской тайге, следы которых не исчезли и до сих пор. На площади 500 квадратных километров вековой лес был повален на землю. Ударная волна породила землетрясение, которое отметили сейсмографы Иркутска, Ташкента и немецкой Йены. В следующие ночи на территории Сибири, Средней Азии и почти всей Европы необыкновенно яркими оранжевыми оттенками светилось небо так, что люди могли читать газету, не включая света.
Цель КСЭ состояла в том, чтобы определить причины возникшей катастрофы и мощности взрыва. Уже тогда были сомнения в том, что имел место взрыв метеорита.

     Евстолия Николаевна увидев, что я с раскрытым ртом слушаю их живую и довольно громкую беседу, говорит:
     - Вы готовы отвечать?
Я ответил, что готов.
     - Ну, тогда отвечайте!
Я негромким голосом стал отвечать, она меня не слушала и не смотрела на написанные мною формулы, и была полностью поглощена рассказом своего аспиранта. Через некоторое время я замолчал.
     - Всё? - спросила она.
     - Да, всё - ответил я.
Она открыла мою зачётную книжку.
     - Та-а-к, в первом семестре я Вам отлично поставила. Теперь поставлю тоже отлично. Поздравляю!
Это стало такой приятной неожиданностью, я рассчитывал максимум на четверку.
Также на хорошо и отлично я сдал и остальные экзамены.

     После окончания сессии я зашёл в деканат. Деканом механико-математического факультета был кандидат наук, доцент Г.И.Назаров - свой в доску парень. Для студентов у него дверь всегда была открытой, что было несвойственно для людей его ранга в то время. Из переписки с однокурсниками я узнал, что он в 1963 году защитил докторскую диссертацию и перешёл в Киевский университет.
     Я сказал, что ухожу из ТГУ и попросил его написать ходатайство-направление в Ташкентский университет.
     - А с чем связано это решение?
Я ему всё как на духу рассказал.
     - Да, ситуация сложная. Я боюсь, тебе там откажут. Может быть, ты возьмешь академический отпуск?
     - Там ведь мне надо где-то жить. И очереди ждать. И без Ташкентской прописки, возможно, меня не будут оперировать.
Ходатайство было написано. Его должен был подписать ректор университета, а он в это время был болен, поэтому мне пришлось на несколько дней задержаться в Томске. Но ректора так и не дождался. Уехал.

Приехал в Новоалександровку. Сюрприз! Люда уже два дня меня ждала. Я не знал, что она приедет. Опять неделя радостей и счастья. И опять грустное расставание. Люда уехала домой в Ельцовку.

     Прежде чем уехать в Ташкент, я решил попробовать срубить сарай для коровы из валявшихся за оградой уже много лет брёвен. Понятно, что этим делом я никогда не занимался, но видел, как это делают плотники. Сараюшка, в которой зимовала корова, имела жалкий вид. Её сделала мама из жёрдочек, обмазанных коровьими лепёшками, а крыша из тех же жёрдочек с набросанной на них картофельной ботвой. Крыша эта протекала во время дождя. Я не знаю, как эта бедная коровёнка перезимовывала.
     Дом, в котором жила мама, был построен шесть лет тому назад, на следующий год после моего отъезда в Малиновку
В этом доме раньше кроме мамы и Амалии с Юрой жили Саша с первой женой, Володя и Виктор. А вот сарай для бурёнушки построить было некому.

     Первым делом я наточил в кузнице топор. Колхозным кузнецом был немец Штабель дядя Саша - крепкий, зажиточный мужик, в тридцатых годах его бы назвали кулаком и раскулачили. Такими же зажиточными были его два сына Роман и Александр. Они были в отца - хозяйственными ребятами и передовыми механизаторами в колхозе. Про Романа, который женился на учительнице Марии Григорьевне, я уже писал.
    Кузнец меня спросил, что я хочу делать с таким острым топором. Я ему рассказал. Он в ответ только покачал головой.
За две недели я с помощью одиннадцатилетнего племянника Юры и его мамы Амалии срубил сарай, одной стенкой которого была задняя стена дома. Между брёвнами, как полагается, проложили много мха, принесённого Амалией. Сам сарай я скрепил с домом железными скобами, сделанными для меня кузнецом Штабелем.
     Таким образом, мамина Бурёнка могла легче переносить лютые сибирские морозы. И я был горд, что и в плотницком деле я что-то смыслю. И костыли мне не помеха.